Детская вина не отпускает

    Тридцать пять лет прошло, а мне стыдно за
себя до сих пор.

Я родился и вырос в
небольшом рабочем поселке, где каждый знал друг друга с самого детства,
особенно тех, кто жил по соседству. Было известно, чем и как живут взрослые и
дети в доме напротив или с левой и с правой стороны. Все, что случалось у
соседей, никогда не было тайной.

   Наши соседи Ивановы жили как все. Дядя Коля
работал на заводе, тетя Галя – в пекарне. 
Была у них дочь Наталья.  Я ее не
помню, еще не родился, когда она окончила школу и уехала в город. А позже у
Ивановых появились две девочки-близняшки – Вера и Зина. Они были моими
ровесницами, им, как и мне, было пять лет. Мы часто играли вместе.

   Сначала я не знал, откуда появись девочки у
соседей Ивановых. Думал, они просто в гости приехали. Но потом мама рассказала,
что они – внучки Галины Петровны и Николая Павловича, и теперь всегда будут
здесь жить. Я, конечно же, спросил: «А почему они приехали одни?» И получил
ответ: «У них, сынок, нет мамы. Она умерла. А папа? Папы тоже у них, считай,
нет». Больше матушка ничего мне рассказывать не стала. У девчонок спрашивать о
том, как померла их мать, было страшно. Все маленькие дети боятся рассказов о
покойниках. Я просто знал теперь, почему девочки живут в нашем поселке с
бабушкой и дедушкой.

   Маленькие соседки были хорошими девочками.
Не ябедничали, не воображали из себя городских. Бабушку и дедушку всегда
слушались. Но все равно они были девчонками. Часто шептались между собой,
секретничали. Иногда в отместку за это, хотелось сделать им чего-нибудь
плохого. И однажды я это сделал.

   В тот день я не ходил в детский садик, было
воскресенье. Ближе к вечеру вышел погулять на улицу – папа меня отпустил.
Сестры катались по очереди на качелях, которые смастерил им дедушка Коля. Я
подошел к девчонкам, и мне хотелось покататься. Но близняшки попросили меня
подождать. Сказали: «Сначала мы накатаемся, потому что качели нам дедушка
сделал, а уж потом – ты». Я стал ждать своей очереди. Немного обиделся и решил
отомстить. Как раз в это время к дому подошли тетя Галя, бабушка близняшек, и
моя мамуля. Они возвращались из магазина. И я решил исполнить давнюю задумку.
Нарочно подбежал к своей мамке и громко сказал, обняв ее за ноги: «Мамочка, я
так сильно люблю тебя!» Матушка в ответ на мое признание ласково погладила меня
по голове, прижала к себе рукой, а я повернулся в сторону соседских внучек и
крикнул им: «А у вас мамы нет, катайтесь на своих качелях!»

   Наступила звенящая тишина. Тетка Галя вдруг
будто чего-то вспомнила – разом заторопилась, подошла к внучкам и молча увела
их в дом. Качели так и остались болтаться из стороны в сторону. Моя
родительница поменялась в лице, отстранила меня от своих ног и строго
произнесла: «Ты что сказал, паршивец? Кто тебя этому научил. Быстро иди в дом –
и больше никаких тебе гуляний!»

   Три дня я сидел дома, на улицу, после
возвращения из детсада, мне выходить запрещалось. Потом родители водили меня к
Ивановым, и там я попросил у сестер-близнецов прощения за сказанное. Они меня,
кажется, простили. Еще целый год мы играли вместе, потом сестрички вместе с
бабушкой и дедушкой уехали жить в город.

   Позже, когда мне исполнилось лет
шестнадцать, я узнал, как умерла мать моих детских подружек. Оказывается, она
не сама умерла, ее убил муж, отец тех девчонок. Убил прямо на их глазах. Он был
ревнивый. Служил в армии офицером. В ту ночь дежурил по войсковой части.
Несколько раз звонил домой, а мама Зины и Веры, почему-то не отвечала. Он
приехал и застрелил ее. Когда я это узнал, то понял, почему Вера заикалась, а у
Зины иногда дергался правый глаз. Мне стыдно стало по-настоящему за свой
проступок.

   Вот такая история, и такая моя детская вина.

Источник