У мальчика идет кровь, а мой ребенок заливается хохотом. Но она не жестокая

Ей жалко всех, но про это знают только близкие

Анна Уткина

18 августа, 2020

Если бы меня попросили описать аутизм одним эпизодом, я бы рассказала этот: мы стоим на детской площадке, мальчик, который играл с моей дочерью, упал и сильно расшиб себе ногу. У мальчика идет кровь, его мама пытается промыть рану, мой ребенок рядом заливается хохотом. Вся площадка в ужасе смотрит на нас, а я, красная как рак, пытаюсь увести ее подальше. Никому не нравится, когда кто-то веселится над бедой. Дело только в том, что ей совсем не весело.

Если бы могла, я бы подошла позже, чтобы объяснить — еще несколько дней мы будем вспоминать тот случай. Вероника будет интересоваться: «А ножка у мальчика уже зажила? Доктор Айболит вылечит его, правда, мама?» Она долго будет планировать стать врачом, чтобы лечить «детишек, которые упали», переживать эту историю снова и снова. Она смеется, когда ей страшно, так бывает всегда, но это — не единственное.

Год назад она боялась всего круглого. Абсолютно всего, я резала яблоко на дольки, чтобы она не заподозрила его в круглости. Нескоро нам с психологом удалось выяснить, что однажды при ней лопнул воздушный шарик с ужасающе громким звуком. Каждый раз, когда эти злосчастные шарики попадались нам на пути, например на празднике в городском парке, она тряслась от страха и кричала. 

«Вы что, не можете ее заткнуть?» — поинтересовалась как-то женщина, проходящая мимо. А я действительно не могла.

На смену шарикам пришли другие страхи. 

Я никогда не знаю, что нас ждет. Можно быть уверенной лишь в одном: она смеется, когда рядом кому-то больно, и поэтому известна как «тот жестокий невоспитанный ребенок». 

Не могу судить за это тех, кто ее не знает. Несколько лет назад я бы подумала так же.

Человек с аутизмом видит мир таким, какой он есть

Подробнее

В тот день, когда мальчик упал и мы ушли с площадки, вечером перед сном Вероника вдруг начала проситься к бабушке.

— Зачем? — поинтересовалась я. — Бабушка и дедушка наверняка уже спят.

— Нет-нет, мама, они не заснут без меня. Вы с папой справитесь, а они старенькие, и им одним очень грустно, я знаю!

Я написала сообщение родителям и тут же получила обратный звонок: «Мы и правда не могли заснуть, дома так пусто и тихо без внуков».

«Жестокий ребенок» однажды несколько дней страдал от того, что папа имел неосторожность рассказать про экзотическое растение «Венерина мухоловка», которое питается насекомыми.

— Бедные мухи, — причитала она.

— А бедный голодный цветочек тебе не жалко? — спросила я в шутку.

— А-а-а-а, бедный цветок!

И так по кругу. 

Я знаю, что ей жалко всех. Ягоду, которую сорвали, комара, которого прихлопнули, муравьишку, который случайно приехал к нам домой на лопатке из песочницы и «потерял свою маму».

Нам уже приходилось идти искать маму муравьишки на улицу.

Однажды она услышала новость по телевизору: пропавший трехлетний ребенок был найден погибшим, утонул.

«Она ничего не поймет», — подумала я.

Но Вероника снова рассмеялась, и смеялась долго, а потом так же горько заплакала:

— Я вырасту и изобрету пульт, который перематывает жизнь назад, — сказала она. 

Я не стала спрашивать, зачем. Поняла.

У меня нет обиды на тех, кто просит воспитать ребенка или заставить его замолчать. Мне хорошо известно, что хоронить в спичечной коробке сухую осу, найденную за окном, пойду с ней только я. Остальные будут видеть «странного жестокого ребенка, которого нельзя подпускать к нормальным, потому что однажды кто-то ударился, а она смеялась». 

Если бы меня попросили рассказать о том, что пугает родителей особенного ребенка больше всего, я бы сказала, что именно это — по-настоящему страшно. 

Источник